Жизнь важнее любви

Довольно часто встречается в моей психологической практике история о том, что родитель не всегда способен по-настоящему видеть своего ребёнка — видеть из своей души, из своего любящего сердца, из своего принятия.

Чаще всего душа мамы/папы наполнена болью их собственных детских травм или тяжёлыми переживаниями трудных событий уже взрослой жизни. Например, смерть бабушки заставляет маму горевать, и её сердце в такие моменты не способно хорошо видеть ребёнка.

Нередко "массовый объём" травматики родителя так велик и тяжёл (а сейчас он становится в разы обширнее), что родитель только на короткие мгновения "выныривает" и становится по-настоящему доступным для ребёнка. Я имею ввиду, что мама/папа только изредка доступны душой, хотя физически присутствуют рядом.

И, поскольку ребёнок очень болезненно и остро переживает эмоциональную отстранённость родителя, он делает всё, чтобы всё-таки быть им замеченным.

Например, включается в те тяжёлые родовые динамики, куда смотрит душа родителя. Или пытается нести вместе с ним его детскую боль.

И, как правило, развивает в себе те качества или черты характера, которые родителем положительно отмечаются и поощряются. Так формируется личность: "атрофируется" то, что родителем не замечается, и усиленно развивается то, за что хвалят. Но не факт, что для ребёнка полезно такое искажённое развитие его личности.

Нередко кто-то из родителей (особенно ярко это видно в случае с материнской фигурой) так основательно погряз в своём тяжёлом, что ребёнок может получать лишь крохи любви и подлинного заинтересованного внимания. И случается это только в тех случаях, когда сын или дочь хорошо постарается. Или не будет достаточно живым.

Окрики: "Не бегай! Не кричи! Отстань!" и т.д. — звучат как послание: "Не живи!" И детские импульсы движения в жизнь не только не находят поддержки, но и беспощадно убиваются.

Иногда цена этих усилий чрезмерно велика для ребёнка. Это может быть его здоровье или даже сама жизнь.

Но ребёнком это не ощущается как великая жертва, он готов всё отдать за любовь мамы, даже если для этого приходится отказаться и от своей собственной жизни. Всё внимание такого ребёнка направлено на эмоциональное благополучие родителя.

И в дилемме "связь, где я могу получить любовь, или моя жизнь" ребёнок делает выбор в пользу связи. Точнее, и выбора-то у него нет — ему нужно выживать.

А, вырастая, такой ребёнок в партнёрских отношениях поступает точно так же. Всё его внимание, все усилия, все достижения направляются своему партнёру, свои желания и стремления обесцениваются, не успев стать осознанными, и его собственная жизнь проходит мимо.

Разворот из "включённости" в жизнь мамы или папы, как и выход из родовых переплетений, по-настоящему возможен только, когда мы способны затем укорениться в своей собственной жизни.

И это может оказаться сложнее, чем отказ от несения чужого, потому что у большинства людей, переживших полное отвержения детство, нет такого навыка, как "жить своё".

Да, обычно в терапии мы проходим через отказ от детской надежды когда-нибудь дождаться любви мамы. Но тут одна только расстановочная фраза: "Дорогая мама, я отказываюсь от своей детской надежды дождаться твой любви", — уже не работает.

На глубоком подсознательном уровне маленький ребёнок, живущий внутри взрослого, всё ещё отчаянно ждёт этой любви и уверен, что, если хорошо постараться, всё-таки можно её получить. Разумеется, такой человек всё ещё развернут назад, к своим родителям, а не в свою собственную жизнь.

И когда всё же удаётся убедить эту детскую часть, что любви ждать уже бесполезно, что её нет и не будет достаточно, человек может надолго впасть в глубокую печаль и даже депрессию. Ведь для него любовь матери (а затем и партнёра) — это самое ценное, что может быть в его жизни, и от этого так просто не откажешься.

Поэтому нередки случаи, когда даже после хороших терапевтических интервенций человек снова разворачивается в прошлое, отбрасывая в сторону свою собственную жизнь.

И если, даже пройдя полжизни, мы так и действуем из детских паттернов, то поджидающий где-то за углом 30-40-50 лет кризис среднего возраста усугубляется ещё и этой историей.

Это период, когда подростковый героический сценарий перестаёт работать. Он всё чаще даёт сбои в отношениях с партнёром или коллегой и уже не приносит такой "профит", как любовь взамен на подвиг. Поэтому умирать за любовь и во имя любви хочется всё меньше и меньше. Но как взаимодействовать с близким иначе — пока неизвестно.

И один из важных, на мой взгляд, шагов по выходу из такого кризиса всё тот же — расстаться с надеждой на любовь и перестать искать материнское тепло в партнёре.

У многих людей этот процесс сопровождается большим разочарованием в отношениях и, как следствие, разводом.

Но при этом мало кто осознаёт, что у партнёра никогда и не было родительской любви, просто ушла надежда, и отношения перестали быть в той же степени интересны.

Поэтому многим видится, что стоит только покинуть партнёра, который не может дать этой удовлетворяющей сердце любви, как всё сразу изменится.

Но… партнёр поменян, а состояние неудовлетворённости жизнью остаётся, потому что внутренние трансформационные процессы так и не произошли…

P.S.: Один из работающих "проходов", помогающий развернуться к своей собственной жизни может быть таким — "Жизнь важнее любви. Мама, моя жизнь важнее твоей любви".