Яркий пример психоанализа

У посетителей психоаналитического кабинета часто возникает вопрос, какую роль в процессе проговаривания играет аналитик. Будет ли достигнут терапевтический эффект, если выражать свои мысли и чувства в потолок, записывать на диктофон или поговорить с другом. О том, зачем нужен психоаналитик в процессе терапии, постараюсь объяснить на реальном примере психоанализа молодой девушки.

Женщина привела ко мне свою 19-летнюю дочь и в моём присутствии объявила ей: "Либо ты соглашаешься ходить к психологу, либо я положу тебя в психиатрическую больницу для принудительного лечения от наркомании. Ты можешь выбрать". Девушка была явно напугана и согласилась на сеансы психоанализа. Затем мама повернулась ко мне, выяснила стоимость моей работы, пожелала, чтобы дочь приходила ко мне раз в неделю, оплатила вперёд 20 сеансов и ушла.

Девушка, назову её Лиза, стала приходить ко мне и по моей просьбе говорить всё, что приходит в голову, все свои мысли, чувства, воспоминания, текущие события, сны, фантазии и так далее. Говорила она легко в течение всей сессии. Её манера говорить была довольно своеобразной. Сидя напротив меня с абсолютно отстранённым видом, Лиза обычно смотрела в сторону или в пол. Речь её была очень невнятной.

Я прилагала много усилий для того, чтобы понять хоть что-то из этой словесной жвачки, задавала несколько уточняющих вопросов в течение сеанса, а также боролась с сильной сонливостью, которую вызывала у меня эта девушка. Похоже, это был пример психоанализа, когда мы обе ждали, когда закончатся эти 20 сеансов. При этом она честно выполняла свою часть контракта: вовремя приходила, говорила на разные темы. Я выполняла свою часть работы: была рядом и старалась понять её.

Лиза жила отдельно от родителей, училась в техникуме, любила дискотеки, несколько раза на дискотеке употребляла стимулирующие наркотические вещества. Очень любила парня, который сидел в тюрьме. Это был роман по переписке и звонкам, причём уже не первый. Бывший её друг тоже сидел в тюрьме, потом освободился, и отношения с ним довольно быстро сошли на нет. Лиза ничего не хотела менять или улучшать в своей жизни, терапию воспринимала как наказание и трудовую повинность за употребление наркотиков. Это пример психоанализа, когда мотивация к терапии отсутствовала полностью.

Примерно через четыре месяца наших еженедельных встреч я обнаружила, что сонливость моя абсолютно прошла, я слышу и понимаю всё, что Лиза говорит в течение сеанса. Теперь она смотрит на меня, улыбается при встрече, речь её стала эмоциональная, чёткая. На сеансах Лиза обращает много внимания на меня и с сарказмом описывает, как неуклюже я двигаюсь, рассказывает, как старомодно и безвкусно я одета, и на некоторое время я становлюсь объектом её вербальной агрессии. Во время сеансов также всплывает много детских воспоминаний.

Тем временем заканчиваются 20 оплаченных сеансов. Лиза говорит, что все окружающие замечают в ней разительные перемены, и она хотела бы продолжать приходить ко мне. Её маме эта идея и перемена в дочери тоже понравилась, и мы продолжили сеансы психоанализа.

Через некоторое время стало происходить нечто странное. Лиза, которая за 6 месяцев терапии ни разу не пропустила сеанс и, кажется, ни разу не опоздала, вдруг стала постоянно путать время и дни наших встреч. В какой-то момент ей всё же удаётся прийти, и я спрашиваю, что вдруг случилось, почему она стала забывать про наши встречи. Она говорит, что сама удивлена, обычно память у неё очень хорошая, и у неё нет идей, почему её память так избирательно испортилась. Я интересуюсь, единственный ли я человек в её жизни, о встречах с которым она забывает. Лиза говорит, что нет. У неё есть единственная подруга, которая знает эту её странность, и если они собираются пойти куда-нибудь вместе, то просто заходит за Лизой к ней домой, потому что это единственный способ встретиться с ней наверняка. Про встречи с другими людьми Лиза не забывает, но больше ни с кем близко не общается.

На этом сеансе вдруг всплывает детское воспоминание. Лиза рассказывает, что приблизительно в 3-х летнем возрасте мама привезла её в детский санаторий и уехала, и она вспоминает отчаяние и страх, что мама, наверное, забудет её забрать. Тогда я спрашиваю девушку, почему она обращается со мной так, как она считала с ней, обращались её родители в детстве? Она про меня забывает также, как думала, что её мама про неё забудет.

Мы говорили об этом в течение многих встреч. Лиза вспомнила ситуации и свои переживания, когда родители действительно её игнорировали и забывали, угрожали, что отдадут "бабаю" или сдадут в детский дом за плохое поведение. Пропуски сеансов прекратились. Через некоторое время я узнала, что закончился её "тюремный роман". Лиза стала встречаться с однокурсником, у неё появился круг новых друзей, наркотики она больше не принимала. Лиза поступила в университет и закончила терапию. Жизнь её значительно изменилась, несмотря на отсутствие мотивации в начале психоанализа.

Теперь давайте попробуем разобраться в процессах, происходивших в терапии данного примера психоанализа. На первом этапе, как я уже упоминала ранее, всё, что я могла делать — это слушать и пытаться понять хоть что-то из того, что говорила Лиза. Почему это происходило? Дело в том, что у Лизы была очень нарциссическая мама, которая, безусловно, не из какого-то злого умысла, а в связи с какой-то своей собственной эмоциональной травматизацией, была чрезвычайно замкнута на себя и свои потребности и обращалась с дочерью холодно и отстранённо. Дети идентифицируются со своими родителями, копируют их, и Лиза на сеансах также обращалась со мной, также, как её мама с ней. В отличии от её мамы, несмотря на мои чувства сонливости и скуки, я всё же очень старалась понять её, быть с ней рядом, и она это чувствовала. И через некоторое время тоже стала замечать моё присутствие, сначала негативным образом, саркастически описывая меня. Затем появились и позитивные чувства.

Препятствия, с которыми мы имеем дело в психоаналитической терапии, на нашем языке называются сопротивлениями. В данном примере психоанализа у моей пациентки резвилось так называемое сопротивление переноса. И в результате развития этого сопротивления Лиза эмоционально воспринимает меня как значимую фигуру из прошлого и бессознательно реагирует на меня как на свою мать. Её неосознанная тревога, что я, как её мать, покину её, заставляет её забывать про меня и назначенные сеансы. Таким образом, её психика справляется с болью, которая осталась в душе с детства. Хочу обратить ваше внимание на то, что данное сопротивление существует не только в рамках терапии. Лиза с трудом формирует близкие отношения. У неё есть одна подруга, про встречи с которой Лиза часто забывает. Её личные отношения с молодыми людьми также строятся на значительном расстоянии. Как только данное сопротивление разрешилась в рамках терапии, и Лиза смогла выносить эмоционально близкие отношения со мной, ситуация в её жизни тоже изменилась. У неё появляются дружеские и личные отношения.

И в заключении скажу несколько слов, кому нужен анализ, и кому он не нужен. Как писал Хайман Спотниц, если вы являетесь человеком личностно зрелым, с хорошей адаптацией, вам психоанализ не нужен. Если вы хотите знать, что такое хорошая адаптация и зрелость, представьте себе машину. В этом автомобиле всё работает хорошо. Когда вы хотите повернуть направо, она поворачивает направо. Когда вы хотите затормозить, она тормозит. Заводится без проблем в любой мороз и т.д. Если вы человек такого типа, вам нужно лишь заботиться о себе и направлять себя, чтобы организовать себе такую жизнь, какую вы хотите. К сожалению, в жизни не всегда мы можем делать то, что хотим и порой должны делать то, что ситуация от нас требует. Тем не менее, если всё это вы можете делать хорошо, вы не нуждаетесь в анализе. Но всё-таки я не встречала человека, который бы не получил пользу от хорошо проведённого анализа. При проведении психоаналитической терапии главная цель — помочь преодолеть эмоциональные трудности на пути к формированию зрелого человека, хорошо приспособленного к жизни.