Я запрячу боль утраты глубоко в себя

Поток жизни устроен так, что в определённые моменты нам приходится терять близких для нас людей. Из жизни уходят наши бабушки и дедушки, родители… люди теряют любимых, друзей, товарищей на войне и как самое страшное — теряют своих детей… Есть потери и другого рода, например, расставание с партнёром, с которым был вместе долгие годы, продажа дома, в котором вырос, провёл многие годы своей жизни, потеря Родины в случае эмиграции и т.п. Боль наполняет нашу душу… Жизнь теряет свои краски… В теле возникает ощущение, что потерял часть самого себя, как будто, что-то оборвалось или оторвалось. Как дальше жить? Как отгоревать, справится с болью утраты, как можно "отпустить" того, кого любишь, и найти конструктивный способ жить дальше?

Наш организм в первое время после утраты "включает" целый ряд психозащитных механизмов, способствующих сохранению психического здоровья в стрессогенной ситуации. Элизабет Кюблер Росс разделила естественный процесс горевания на несколько этапов: шок, отрицание, гнев, конвенциональная фаза (фаза "если бы"), депрессия и, наконец, принятие.

• Шок. Человек чувствует себя как громом поражённый, в тумане, переживает смятение и не понимает, что произошло.
• Отрицание. "Этого не может быть… Он всё равно вернётся ко мне…", "В больнице перепутали, она, конечно же, не умерла", "Это просто плохой сон, я скоро проснусь…", такие мысли возникают в голове горюющего. Ему может казаться, что он видел умершего на улице, слышал шаги любимого по лестнице и т.д.
• Гнев. Гнев на врачей, которые плохо сделали свою работу, на того, кто послужил причиной несчастного случая, злость на себя, на жизнь, на Бога…
• Конвенциональная фаза. Постепенно человек, потерявший своего близкого, имущество, бизнес или что-то ещё начинает всеми возможными средствами стараться загасить или приглушить боль: "уходит с головой" в работу, прибегает к алкоголю, наркотикам, как сильнодействующим обезболивающим средствам, уходит в виртуальное пространство и т.д. Возможно, человек будет делать так, чтобы умерший постоянно присутствовал в его жизни — будет хранить его вещи, носить его одежду. Иногда в этой фазе человек находит себе нового партнёра, чтобы лучше справиться с ситуацией. В то же время связанная с этим боль по-прежнему непереносима.
• Депрессия. В большинстве случаев через 3–8 месяцев после утраты возникает подавленное состояние, часто из-за того, что психические силы к этому моменту исчерпаны. Обнажается горе и чувство покинутости в полном масштабе. Постоянные слёзы, упадок сил, желание "сжаться и не шевелится", отсутствие надежды когда-нибудь выйти из этого состояния, однако именно эта фаза является ступенькой к исцелению и начать снова "смотреть в жизнь".
• Принятие. "Ушедший" становится ресурсом, который поддерживает. Жизнь идёт дальше…

Проблемы появляются только тогда, когда мы застреваем на одной из стадий процесса горевания, пытаясь "запрятать" боль утраты глубоко внутрь себя и существовать дальше с окаменелой душой и с надеждой, что "время вылечит". Но нет, время не лечит, а только притупляет боль, а траур потери всё равно будет преследовать нас и "вырываться наружу". И, если же, траур блокируется, и потеря не может быть принята, это может иметь последствия для потомков. Такой заблокированный траур часто встречается нам в расстановках, у самого клиента или у кого-то в его семейной системе: отрицание, когда, например, мать, потерявшая ребёнка, не может посмотреть на него; гнев и ненависть мы часто обнаруживаем в случаях насильственной смерти или при несчастных случаях, когда есть кто-то ответственный за драму, а также в случаях расставания. Это уводит нас в сторону от глубоко запрятанных настоящих эмоций, а именно — от боли и мешает войти в процесс горевания, и вместо того, чтобы "бежать" от него прочь — прочувствовать и принять боль потери или утраты, что позволяет получить доступ к "окаменелой душе" и делает возможным исцеление.

Приведу два примера, которые иллюстрируют блокированный процесс горевания и воздействие этого на систему.

Галина, 32 года, испытывает чувство покинутости, одиночества. Отношения с мужчинами не складываются. По её словам: "…они от меня бегут, обвиняют в "холодности"… один как-то даже сказал: "Ты как Снежная Королева только холодишь, а мне нужен огонь…" Галина воспитывалась в полной семье, но она так описывает свои детские ощущения: "Папа много работал, иногда выпивал, мама вела себя холодно и как-то отталкивающе, у нас с ней не было теплоты телесной и эмоциональной близости".

Нестабильную связь с мамой показала и расстановка, когда Галина ввела в поле "заместителей" для себя и своей мамы. "Дочь", стоя на расстоянии от "Матери" глядела ей в затылок, а та, в свою очередь, "застыла", устремив взгляд в потолок. На вопрос: "На кого не может смотреть твоя мама?", Галина, всхлипывая и запинаясь, прошептала: "Наверное, на мою сестру, которая умерла ещё до моего рождения. Мама её очень любила. У нас до сих пор на видном месте стоят её игрушки. Она считает, что Леночка умерла только телесно, а душа её всегда находится рядом с мамой. Ветерок, пошевеливший занавеску, она считает доказательством, что дочь где-то рядом, только на другом уровне…"

После расширения "картины", путём ввода фигуры бабушки оказалось, что и матери клиентки пришлось пережить точно такой же опыт, когда она сама была маленькой. "Заместитель" бабушки опустилась на пол и замерла в скорбящей позе.

Галина прокомментировала эту сцену следующим образом: "Бабушка "потеряла" на войне своего младшего брата, а позже двоих из четырёх детей, которых родила".

В расстановке было видно, насколько сильна была связь бабушки с погибшим братом и умершими детьми. У неё в жизни не было возможности проработать эти события, поэтому она была "недоступна" для двоих выживших детей, которыми она в определённом смысле невольно пренебрегала. Также поступала и мама Галины, которая чтобы вынести боль потери с головой погрузилась в иллюзию, в правильности которой она была убеждена. В итоге все женщины "смотрели в смерть". Энергия жизни не могла течь дальше, она "замёрзла" и остановилась на одном из этапов горевания, который в данном случае оказалось невозможным преодолеть без посторонней помощи.

Таким образом, на жизни Галины отпечатались непроработанные утраты её бабушки и матери. Но с помощью расстановки она смогла увидеть то, чего так не хватало её матери и бабушке, посмотреть на это новым взглядом и принять всё "так как есть", чтобы сложившаяся ситуация разрешилась для неё и для потомков.

Внутренние образы отношений, наши собственные и перенятые из семьи, блокируют нас и фиксируют в определённом положении, т.к. в случаях сильного стресса и в очень трудных жизненных ситуациях определённые участки мозга, ответственные за память и осмысление, частично отключаются. Так, они влияют на нашу жизнь, на наши решения и не в последнюю очередь на наше здоровье, а также на радость жизни. И пока мозг переполнен гормонами стресса, полноценная интеграция и переработка утраты невозможна. Это вероятно является одной из причин того, что мы можем оказаться как бы пойманными на каком-то из этапов горевания.

Марина, 28 лет, замужем 9 лет. Запрос её заключался в следующем: "Я не могу забеременеть. Врачи только пожимают плечами. А я так хочу ребёнка".

Женщина расставляет следующий образ: "заместитель" её и её супруга стоят вместе. Фигуру будущего ребёнка она ставит очень близко, практически вплотную к себе. Атмосфера при этом мёртвая. Нет ни энергии, ни эмоций.

На вопрос: "Что тяжёлого произошло в Вашей семье?", Марина сухо, с ноткой холодного металла в голосе сообщает, что три года тому назад под колёсами автомобиля погибает их пятилетний сын. Водитель скрылся с места происшествия. Его не смогли найти и призвать к ответственности.

После её слов, я совершаю интервенцию: ввожу в поле фигуру виновника ДТП. Только тогда в этой истории появляется жизнь. "Заместитель" Марины оборачивается к этому мужчине, переполненная ненависти смотрит на него. Она в ярости. Этот человек необратимо изменил её жизнь и жизнь её семьи, разрушил её. Затхлая мёртвая пустота исчезает. В "Марине" живёт только ненависть и страх — страх потери ребёнка.

Следующим шагом, я говорю о человеке, который стал причиной смерти её ребёнка, что возможно, он знал о последствиях, а может, не знал. Какова его жизнь сейчас, с грузом того, что он совершил, с отягощением, с ощущением своего малодушия и т.п. Возможно, он вытеснил это событие, а может, совершил самоубийство. Мы этого не знаем. Я предлагаю "Заместителю" Марины сказать ему: "Я считаю тебя полностью ответственным за этот несчастный случай". "Я виноват" — говорит "Мужчина" и обрушивается на пол. И теперь гнев и ярость к этому человеку выливаются у "Марины" слезами. Оцепенение и спазм, вызванные гневом и ненавистью, проходят, и прорывается боль.

Марина, сидящая снаружи от расстановки, становится свидетелем того, как с помощью включения виновника аварии расширяется и делается более полным его внутренний образ семьи. Она выдыхает… и складывается ощущение, что как будто, из неё вытащили металлический прут, служащий ей "каркасом", сдерживающим боль. Мертвенное спокойствие уводит от ненависти (фаза гнева). А отсутствие боли уводит её от фазы депрессии, которая в итоге ведёт к принятию, и, следовательно, к тому, чтобы жизнь вновь могла вливаться в систему. Постепенно в неё возвращается жизнь, становится больше энергии и жизненной силы.

В случае личной утраты, мы можем, например, годами застревать в гневе только для того, чтобы не чувствовать боль. Это блокирует как нас самих, так и наших потомков. Как в случае с Мариной — она бессознательно запретила себе иметь детей: "Не иметь детей — значит, их не терять", — таков был её внутренний посыл. Утрата не проживается, и вновь и вновь горе догоняет нас "в переодетом виде" (болезнь, отсутствие детей, ощущение жертвы и т.д.), что в целом и определяет нашу жизнь.

Расстановки позволяют вывести вовне внутренние образы, в первую очередь и образ утраты. Расстановочная сессия помогает клиенту пронаблюдать и понять сложную ситуацию такой, какая она есть, сначала с некоторого расстояния, находясь снаружи от расстановки, что понижает уровень стресса и не требует ухода в чувства. При этих условиях весь мозг остаётся способен к интеграции, даже в то время, когда сам клиент вводится в контекст травмирующего события. Мы, в определённом смысле слова, должны приблизиться к этой боли, увидеть её и действительно почувствовать, но не всегда это возможно сделать без посторонней помощи. При помощи метода расстановки признание существующей реальности и новый подход к изменившимся обстоятельствам становятся, наконец, возможны.