Совершенное лекарство

Однажды к мудрецу, живущему высоко в горах, пришёл толстый человек и сказал: "Просветлённый Мастер! Все вокруг говорят, что ты великий йог и знаешь рецепт совершенного лекарства, которое исцеляет все болезни. Я тяжело болен, но хоть убей, не буду истязать себя даже самыми простыми позами йоги, чтобы вылечиться. Я хочу узнать рецепт волшебного лекарства и научиться его готовить, вот почему с таким трудом я забрался сюда". С этими словами толстяк присел на камень и, тяжело дыша, с надеждой посмотрел на старика.

"Хорошо, — ответил мудрец, — я расскажу тебе обо всех этапах приготовления этого чудесного снадобья. Я вижу, что ты склонен полакомиться, еда для тебя важнее всего на свете". При этих словах толстяк согласно кивнул головой. "Поэтому, — продолжил старец, — специально для тебя я прочту рецепт, составленный великими риши именно для таких случаев". Проговорив такое вступление, мудрец поднял скрипящую крышку сундука и, нашарив там рукой, вытянул из его недр древний свиток. Развернув его, стал читать.

"Пища может быть лекарством и ядом для человека. В зависимости от того, где находится сознание, человек выбирает себе продукты и способы их приготовления, отчего тело может страдать или становиться бессмертным. При естественном развитии сознание путешествует от своего первого дома — муладхара-чакры, находящегося в основании позвоночника, до седьмого — сахасрара-чакры — "тысячелепесткового лотоса" — дворец которой ослепительно сияет на поверхности головного мозга. На протяжении этого путешествия у человека меняются вкусы и предпочтения.

Находясь в муладхаре-чакре, сознание формирует такой вкус, что человек выбирает себе в пищу мясо, всё жареное, жирное и в больших количествах. От этого страдает его психика и тело. Никакие лекарства не помогают, а лишь устраняя боль, приближают день смерти.

Сознание второй, свадхистана-чакры, более изощрённое. Вкусы человека, чьё сознание остановилось здесь, становятся разнообразными, его тянет на всё вкусненькое. Игра вкусов становится смыслом его жизни, разнообразите блюд — заветной мечтой. Такая пища менее ядовита для тела, но сильно влияет на психику, порождая в ней волны и бури. В силу такой постоянной экзальтации разум не может принимать правильные решения, чем сокращает себе жизнь.

Достигнув манипура-чакры, сознание уже начинает считать себя мудрецом, поэтому в пищу для тела выбирает всё "полезное". Ошибка его в том, что полезность определяется на основании советов не просветлённых умов, в таких же, находящихся в манипура-чакре. Еда на этом уровне сознания не приносит счастья, а только грубую энергию, которая не может защитить от всех болезней и продлить жизнь до бесконечности.

На уровне анахата-чакры приходит сознание милосердия, и человек перестаёт употреблять в пищу мясо убитых животных, рыбу и всё то, что, умирая, не хотело становиться едой людей. Здоровье на этом уровне становится крепче, но ещё не совершенно, так как при приготовлении пищи человек ещё нарушает законы жизни.

Сознание вишудха-чакры ещё тоньше видит жизненные законы, и поэтому перестаёт использовать огонь, пар и мороз для приготовления себе еды. Ввиду этого жизненное начало в продуктах не разрушается и переходит в тело человека. Крепкое здоровье таких мудрецов может нарушиться лишь двумя причинами: двойственностью внутренней природы и недоброжелательностью окружающих людей.

Открытие "третьего глаза", сопровождающее подъём сознания в предпоследний дом — аджна-чакру, — переводит человека на моносыроедение, когда ничего ни с чем не смешивается, и всё употребляется таким, какое оно уродилось в окружающей нас природе — сырым. Такое питание можно было бы назвать совершенным, но и тут здоровье ещё зависит от настроения окружающих людей, и поэтому подвержено изменениям.

На высшей стадии своего развития сознание достигает "тысячелепесткового лотоса" — сахасрара-чакры. В этом божественном состоянии душа и тело питаются лишь только счастьем окружающих людей. Эта пища и есть чудесное лекарство от всех болезней, эликсир бессмертия. Никакие инфекции и никакие другие внешние влияния не могут поколебать дух и тело такого человека".

Закончив, мудрец опустил чистый лист свитка, подобных которому у него в сундуке лежало ещё несколько, и перевёл глаза на сидящего толстяка.

"Согласен, что для того, чтобы приготовить еду, представляющую совершенное лекарство, надо вначале очень хорошо потрудиться над собой?"

"Да, — выдохнул толстяк, — ты уговорил меня заняться йогой".