Обратилась девушка, назовём её Катя, по поводу панических атак, бессонницы, ночной и общей тревожности.
Кате 32 года, 7 из них она состоит в терапии.
Была у многих специалистов, первые три года ходила к опытному психотерапевту. В течение терапии интенсивность атак уменьшилась, они стали реже. После окончания длительной психотерапии атаки вернулись с новой силой.
За последние несколько лет в поисках ответа Катя побывала у разных специалистов: тарологов, рунмейстеров, кинезиологов, расстановщиков, психологов. Один из психотерапевтов научил её упражнениям, помогающим справляться с атаками в начале, купировать приступ. Если купировать начинающийся приступ не удалось, он развивается в полноценную атаку.
— Почему решили обратиться ко мне?
— Мне сказали, что вы учились в Тибете, знаете расстановки и психологию, что Вы можете помочь.
Я задаю вопросы Катерине, исследую анамнез её семьи и рода. Проблема давняя. Это значит, что за 7 лет девушка сжилась с паническими атаками и тревожностью, привыкла к ним, как к своему естественному состоянию. Убрать это состояние будет непросто.
Ещё это значит, что ресурса выйти из тревоги и ПА у девушки нет. Симптом всегда приходит на помощь, компенсируя что-то. Если убрать этот симптом, не разобравшись с причиной, не устранив её, на его место придёт другой. Нужно понять, что даёт симптом клиентке, какую проблему, какую боль разрешает? Почему годы работы с хорошими психотерапевтами не помогла?
Первые несколько встреч я с Катей провожу, помогая ей накопить ресурсы. Я исследую историю её семьи и рода, её биографию: изучаю, на что мы можем опираться в работе с её проблемой. Мне важно понять, готово ли бессознательное девушки к изменениям.
Первые встречи я исследую глубину проблемы, изучаю, как реагируют на вероятность полного исцеления разные части личности Кати.
— Что будет, когда вы исцелитесь, и больше не будет тревоги и панических атак? — У Кати закрыты глаза, поначалу она радуется. — Я смогу гулять свободно по улице, ездить в другие города, путешествовать сама, смогу съехать от мамы и жить самостоятельно! Я стану работать по специальности, а она у меня высокооплачиваемая!
— Готовы ли вы к этим изменениям?
Катя замолкает. Она осознаёт, что маленькая робкая девочка внутри неё не хочет этих изменений. Для одной из её частей это удобно — не жить свою жизнь, "прятаться" от людей в специальности ниже её квалификации, не развиваться, не иметь увлечений, не расти профессионально и не иметь амбиций. Не иметь личной жизни. Другая часть Кати хочет развиваться, хочет жить, любить и быть любимой., хочет жить полноценную, насыщенную жизнь.
Несколько встреч мы исследуем области жизни Кати, в которых она ощущает "провал", и области, на которые мы можем опереться. К этому времени клиентка доверяет мне: она знает, что я на её стороне, и мне без опаски можно доверить неприятные, как кажется девушке, "постыдные" (на самом деле, стыдного в них нет, но так устроена наша психика) факты истории семьи.
Причина её атак — глубоко, задевает все области жизни. Чтобы погрузиться в эту глубину, мы слой за слоем снимаем эмоциональные заряды из детства и заряды, идущие из семьи и рода.
Каждый человек, не осознавая этого, несёт в себе историю всего рода, всей семьи. Радости, достижения, падения и неудачи предыдущих поколений влияют на жизнь сейчас. Некоторые события девушка помнит, знает от членов рода, о некоторых — нет, и они выйдут в работе. Вскрытые негативно заряженные эпизоды мы проработаем, уберём их влияние на Катю, извлечём ресурс — позитивную энергию, выводы, решения и осознания.
Встреча за встречей мы будем рассоздавать с Екатериной вуали защит, созданных психикой, чтобы не встречаться с болью. Болью не только из её прошлого, но из прошлого её семьи и рода. Встреча за встречей мы будем распознавать и рассоздавать программы и сценарии её родителей, её известных и не известных предков.
На этапе активации ресурсов Кате надо ответить на главный вопрос: что изменится, когда я выздоровею? От чего мне придётся отказаться, когда я исцелюсь?.. Что я обрету в результате?
До того, как мы с Катей доберёмся до ключевой причины её панических атак, нам придётся "раскопать" и исцелить близлежащие связанные отпечатки психотравм. Эти слои состояли из ключевых влияющих эпизодов:
- Я в животе у мамы, лето, мама "тяпает" картошку. Вдруг она видит змею, пугается, теряет сознание. Обезвоживание, жара, я задыхаюсь, я в панике, я могу умереть! Сильный страх смерти. Мама тяжело работает во время беременности, терпит лишения. О о том, чтобы беречь себя и дитя, речи нет. Этот отпечаток работали процессингом, индивидуальными расстановками, эмоционально-образной терапией и другими методами. Вышли в ресурс, у Кати увеличился контакт с собой, связь с Я.
- Мама беременна мной, бабушка по отцу и по матери мамы хотят, чтобы она сделала аборт. "Муж пьёт, он нехороший, тебе не нужен этот ребёнок". Её отговаривают оставлять беременность. "Я чувствую опасность для жизни, я боюсь умереть. После рождения я чувствую, что бабушка по матери меня отвергает. Она отвергает моего отца и меня из-за него". Катя с детства ощущала неприятие бабушки как отвержение материнской семейной системой. Бабушка же по отцу смирилась, радовалась рождению внучки. Работали несколько сеансов ЭОТ, процессинг, кинезиология и расстановки.
- Аборты матери, 7 нерождённых братьев и сестёр. В сессии обнаружилось, что они влияли на то, как Катя выражает себя в мир (боится выражать своё я, своё мнение. Прокрастинация, неуспехи, отсутствие реализации в профессии и деньгах. У Кати было много осознаний, прибавилось сил и смелости. Вышли в ресурс).
- Екатерине 4 года, она со старшими детьми пошла на реку и бродя в воде возле берега, начала тонуть. Её вытащил соседский мальчик 12-ти лет и плачущую, в шоке отвёл к родителям. Приведя её домой, ватага детей вернулась на реку. После этого 10-летний младший брат этого мальчика, Славка, утонул. В селе было поверье, что река всегда забирает кого-то: если спасли одного, значит, сегодня утонет другой. На похоронах мальчика кто-то сказал, что утонуть в этот день должна была Катя, но из-за того, что её спасли, утонул брат спасителя.
"Я сознала, что всегда ощущала, как будто эта жизнь мне дана как бы взаймы. Я могла умереть множество раз, как те дети, которых мама абортировала, как этот мальчик, что утонул. Как будто это я, а не Славка должна была утонуть тогда. Я жила с подспудным чувством вины перед Славкой и его матерью, что он умер, а я живу. Как будто я обязана ему своей жизнью. Мне жалко Славкину маму. Лучше бы утонула я, чтобы бы не видеть, как она плачет. Мне больно и стыдно и я чувствую вину". Этот заряженный на многих уровнях эпизод работали несколько встреч. Много уровней, много аспектов. В этом преимущество индивидуальных расстановок перед групповыми — возможность открыть и проработать все разветвления смыслов события, влияние на все аспекты жизни, все контексты. Итогом проработки этого эпизода Катя получила мощный ресурс жизни, "отвалились" несколько "болячек", со слов Кати, решились важные внутренние запросы.
Так постепенно встреча за встречей, по мере того как Катя набирала ресурс из проработанных инцидентов, мы подошли к главной причине панических атак. Мы выходили на неё несколько раз в начале, но Катя не смогла зайти в это. Поле показало, что недостаточно сил, внимания, т.е. ресурса для работы с этим эпизодом. Всякий раз, когда это всплывало в работе, мы сталкивались с сопротивлением частей Катиной личности, защитами и отрицанием. Когда время пришло, когда лежащие выше слои психотравм были рассозданы, главная причина панических атак решилась.
- Основная причина атак. Катя: "Я чувствую страх, панику, доводящую до спазма. У меня в теле всё сжимается, но если раньше я не могла терпеть этот ужас, то сейчас я его вижу, воспринимаю и осознаю". Несколько месяцев перед этим мы набирали ресурс, а также я обучала Катю осознавать свои чувства, эмоции, телесные ощущения. Мы долго налаживали контакт с телом и потребностями, с настоящим Я, которое скрывалось за многими защитами. Наконец время пришло и Катя смогла встретиться с главным страхом лицом к лицу и не убежать от него, а наблюдать его, дать ему место и быть сильнее.
— Дай этим чувствам быть, — я веду Катю, помогаю ей осознавать и принимать поднявшиеся эмоции и чувства. С сильными эмоциями работаем процессингом, кинезиологией, праной и другими методами.
Катя:
— Что-то давит на руки, давит темнота и сырость.
— Что есть об этом "давит на руки, давит темнота и сырость"?
— Как будто я в темнице и тяжёлая толстая дверь отгораживает от меня свет и мир. Я ощущаю себя именно в темнице, у меня кандалы на руках.
— И есть ли ещё что-то об этом — "Я в темнице, кандалы на руках?"
-"Мне тяжело, я знаю, что я умираю. Я умираю всеми порицаемый, опозоренный. Я — позор всей семьи. Я задыхаюсь и очень страдаю.
— Знаешь ли ты, кто ты? Что ты видишь вокруг?
— Я мужчина, на мне одежда 17–18 века. Я знаю, что я заключённый в крепости или в подвале. Я был помощником купца, я сделал что-то нехорошее. Мне стыдно, я не хочу об этом говорить. Я ощущаю стену, как запрет об этом говорить и знать. Это стыдно.
— Хорошо, дай этой стене быть. Прими её, она нужна.
— Да, я знаю, зачем она нужна. Стена скрывает, что я делал что-то плохое с маленькими девочками.
У Кати сильное отвращение, много эмоций:
— Я не могу это вынести. Это невозможно. Я прошу Катю растождест
— Из меня тянется слизь отвращён
виться с этим человеком.
— Посмотри на него со стороны.
-Да, я смотрю, — Катя плюётся (у меня с клиентами работает уговор следовать на сеансе за телом: делать всё, что просит тело — тянуться, зевать, блевать, рыгать и т.д.). Я подношу Кате мусорный пакет.
Катя: — Из меня тянется слизь отвращения. Здесь, в солнечном сплетении что-то мешает, хочет выйти.
— Ок, дай этому быть. — Катя принимает своё отвращение в солнечном сплетении и её начинает тошнить.
— Выходит мой страх, моя паника. Это отвращение и есть моя паника, — говорит Катя.
После тошноты Катю прорывает от осознаний. Знание идёт из поля.
Катя:
— Этот мужчина — мой пра-пра-прадед в каком-то колене. Он умирает на лавке в темнице, он подавал надежды как будущий купец, но затем был осуждён близкими за связь с малолетней и исключён из рода. Отец той девочки обладал весом в обществе и сделал все, чтобы его судили строго и посадили надолго. Он очень разгневан, я вижу его сейчас. Девочке 11 лет. Я вижу ее, у неё ребёнок на руках. Она была опозорена и сослана в монастырь до конца жизни. Этот ребёнок — мой пра-прадед, его воспитали другие родственники.
У Кати много эмоций, она плачет. Я поддерживаю ее. — Что хочется сделать или сказать, когда ты это видишь?
— Я хочу сказать ему, что он не виноват. Его осудили, но он на самом деле любил эту девочку. Я его понимаю, и мне его жалко.
— В моих слезах всё, — говорит она, — его любовь к этой девочке, он не сильно её был старше, лет на пять, когда всё это произошло. И то, что им не дали быть вместе. Горе, огромное горе. Там очень много чувств! сейчас я понимаю, что все эти чувства, смешанные, разрывали меня изнутри при панических атаках! Они любили друг друга, но им не дали быть вместе! — Катя злится, она в гневе. — Он умер на нарах в этом подвале из толстых каменных стен. Умер от удушья и влажности, от нехватки кислорода. О нём забыли. Где-то наверху затопило и кислород перестал поступать. Перед этим он отсидел много лет в этой темнице, с ним обращались как с самым опасным преступником, потом началась война и о нем забыли, не кормили Он умирал в моральных мучениях и чувстве вины! Он очень страдал! Его мучения — в моих панических атаках. Но самое главное — это ощущение позора и непринятости, и то, что его все осудили! Его исключили, о нем забыли как о постыдном. Никто не встал на его защиту, никто не узнал о его смерти, никто не оплакал. — В голосе Кати много горя, печали
У Кати много чувств, слёзы. Слёзы облегчения и осознания, а также разрешённого горя. Мы находим слова, чтобы узник услышал нас. Он поднимает голову, с удивлением, недоверием слушает. "Услышь меня, мой пра-пра-пра-прадед! Я слышу твою судьбу. Мне очень тяжело. Я проживала твою судьбу и твои страдания вместе с тобой. И я с тобой. Ты не один".
Узнику легче, он рад, что на него обратили внимание. Мы говорим ему важные слова, затем говорим их девочке, его невесте. Катя даёт им место в своём роду, выказывает уважение и почтение. Она горюет об их судьбах. Мы разделяем судьбу и чувства Кати и узника. Затем работаем с ребёнком, выросшим без родителей, с клеймом "позора". Мы работаем всех, кто просится в поле: с матерью узника, которая отреклась от сына и осудила его, с отцом невесты, разгневанным, не простившим. Работаем с динамикой жертв и агрессоров — предков одного рода, ставших друг другу врагами.
Последний, пятый эпизод мы работали несколько сеансов.
Когда все эмоциональные заряды были проработаны, панические атаки, бессонница и ночная тревога у Кати прекратились.
Требуется время, чтобы убедиться, что проблема клиента ушла навсегда. Мы работали с Катей несколько месяцев. Прошло около года. Катя забыла, что когда-то у неё была тревожность, страхи и панические атаки.
Качество её жизни изменилось в лучшую сторону: девушка живёт самостоятельно, путешествует, сменила работу на ту, о которой мечтала, съехалась с молодым человеком.
Я благодарю всех, кто подписан и читает мои страницы в социальных сетях.
Я благодарю Катю за возможность рассказать историю её исцеления с сокращениями и обобщениями. История её исцеления — пример того, как настойчивость, последовательность в действиях и сильное желание освободиться от проблемы помогли Кате обрести душевное здоровье.
Пожелаем Кате счастья, здоровья и новых достижений!
