Групповая терапия в действии: отчёт одного человека о том, как она помогла

После более чем 20 лет депрессии, Зои Льюис думала, что ей просто придётся смириться с её болезнью. Но подруга уговорила её попробовать групповую терапию. То, что произошло дальше, изменило её жизнь.

"Здравствуйте, я Зои и у меня… депрессия".

Двенадцать лиц смотрят на меня, кивая сочувственно. Я лечу депрессию, и я не могу поверить, что я здесь. Почему я здесь?

Я имею в виду, я знаю, что страдаю от депрессии и периодически принимаю антидепрессанты, но у меня не депрессивная депрессия. У меня все не так плохо. Я занятая женщина, и, тратить время, на такого глупого маленького человека, как я, мне кажется, верхом эгоизма.

Я осматриваю комнату и представьте, что другие люди все здесь с правильной депрессией — биполярной или однополярной или компульсивным расстройством, что означает, что они не могут выйти из дома. Итак, я спускаюсь с небес на землю время от времени, ну, что, важная персона?

А важная персона потому, что моя лучшая подруга решила, что с неё достаточно моих странностей.

"Тебе нужна помощь", — сказала она мне, когда сидя напротив меня на диване.

"Я в порядке".

"Ты не в порядке", — настаивала она.

"Хорошо, я провожу много времени в одиночестве" — я огрызнулась. "Мне не нравится телефон, я пишу каждый день, доведённый до точки одержимости. Ок, я хочу, чтобы у меня все было прекрасно…" "Так же как все мы, не так ли?"

"Э-э, нет, мы этого не делаем" — сказала она, идя за мной на кухню. "Ты ходишь до восьми миль в день. Тратишь неестественно много времени, чтобы оправиться от распада отношений. Ты чувствуешь себя безопаснее в одиночестве…"

"Oк, Oк, остановитесь! Я признаю, что я странная, и мне, возможно, требуется помощь от моей странности, но это моя вина, что я странная. Это не потому, что я в депрессии".

"Тебе нужна групповая терапия", — возразила она.

"Групповая чего?" Я содрогнулась от этой мысли.

Я не могла избавиться от ощущения, что иду в своего рода "депрессивные анонимы" но, будучи крайне любопытным человеком, а также писателем, я решила пойти с ней.

Несколько недель спустя, войдя в комнату, полную будущими участниками, я уже отчаянно хотела, быть в другом месте. Честно говоря, гореть в аду казалось привлекательным вариантом.

"Хотели бы Вы рассказать группе немного о том, почему вы здесь?" — спрашивает консультант.

"Я чувствую себя немного депрессивно иногда, но это не так уж плохо".

"Любая депрессия плохо" — говорит она сочувственно. И вот я уже заслуживаю сочувствия.

"У меня не депрессия, я просто не очень хороший человек, я сержусь на людей, которых я даже не знаю — водителей автобусов, и людей в новостях. Когда кто-нибудь спрашивает меня, как я, я… грублю, потому что я хочу плакать, потому что мне плохо, всегда плохо, и они должны чертовски хорошо знать это, чтобы не задавать такие глупые вопросы, и когда люди звонят, я не беру мой телефон. Видите? Я просто ужасный человек ".

"Вы только что описали классические симптомы депрессии", — говорит она.

"Нет, нет, нет, — говорю я. Вы не понимаете. Я такая все время".

" А, вы никогда не считали, что вы могли бы быть подавлены все время?"

"О нет, я всегда была такой — с тех пор, как мне было около восьми, я полагаю".

"Рассматривали ли вы, возможность, что были в депрессии с тех пор?"

"Нет, нет, — я ей терпеливо улыбнулась. Вы не понимаете. Я знаю, когда я в депрессии. Когда я в депрессии, я не могу выходить из дома. Она переполняет меня, как физическая болезнь. Она идёт волнами и часто я могу просто ехать или сидеть в машине и плакать ".

"Вы можете признать, что сейчас вы описали основные серьёзные симптомы приступов депрессии?"

Я пожимаю плечами и смотрю на мои пальцы, надеясь, что она будет продолжать дальше. Она этого не делает.

"Вы знаете, что много людей не встают с постели в течение нескольких дней в этих поединках с болезнью?"

Мои пальцы, при этом, сжались.

"Вы описали симптомы, которые являются точными для дистимической депрессии — мягкий постоянной депрессии прерываемой случаями серьёзных эпизодов".

После этой первой сессии, я гуляла. Стало потрясающе очевидно, что мои основные черты характера — вещи, которые я считала личными особенностями — на самом деле симптомы депрессии: изоляция, трудности с отношениями, грусть, отвержение любви.

Я не стану рассказывать слезливых историй, но мои родители были недовольны друг другом и, в конце концов, развелись, когда мне было восемь лет. Моё детство было полно потерь, чувства отторжения и покинутости, что могло бы быстро привести к депрессии.

Знание того, что я страдаю от депрессии, в сочетании с возможностью обсуждать это с другими в таком же состоянии, явилось не чем иным, как прозрением. Как и другие люди в группе, разговаривая, я ловлю себя на мысли: "Боже мой, я — это то, что я делаю". И снова и снова. Внезапное открытие, что я не одинока в своих странностях, неожиданно освобождает. Может быть, я не так ужасна, в конце концов.

Тогда группа даёт мне обратную связь.

"Я вижу женщину, которая очень требовательна к себе. Суперкритические безумно высокие стандарты, которые она никогда не может удовлетворить" — говорит один человек.

"Я вижу женщину, которой грустно и она должна позволить проявить к себе немного сострадания" — говорит дама с биполярным расстройством.

Сострадание? Mнe? Ха! Это ненужная ерунда. Мне не нужно сострадание. Мне просто нужно делать больше, работать тяжелее, — сострадание для других людей.

Моя внутренняя ярость критиков. До сих пор я опиралась на неё, чтобы продвигать себя вперёд, чтобы заставлять себя двигаться. Теперь я считаю, что мой отрицательный голос является проявлением моей болезни, недостаток серотонина поддерживается, рассказывая мне, что я плохая и ничего не стою.

"Готовы ли вы дать себе перерыв сейчас? — Терапевт улыбается ласково. Это продолжалось 28 лет — вы заслуживаете немного мира".

Я кусаю губы и киваю. Вдруг я чувствую, как будто мне восемь лет снова. Я хочу написать письмо от взрослой меня себе восьмилетней, чтобы сказать ей, что я её люблю.

Я чувствую что, мне более чем немного неудобно любить себя. Я так привыкла ненавидеть себя.

Видите ли, все эти годы, я думала, что это нормально, просыпаться утром и видеть серую бессмысленность. Я думала, что это нормально плакать, когда слышишь музыку. Я думала, что это нормально смотреть на людей на улице и чувствовать подавленность, грусть и тщетность при виде их бессмысленной жизни. Я думала, что это нормально, избегать моих друзей большую часть времени. Я видела жизнь в сером — как чёрный день в зимний период — и думала, что это то, что все видит. Счастье, когда оно приходило, было мимолётным и таким незнакомым, что это делало меня больной и тревожной.

И вдруг я поняла, что у меня есть болезнь, которая никогда не лечилась — возможно, потому что раз я чувствовала себя настолько раздавленной или отчаявшиеся, что я не обращала внимания на моё здоровье. Сейчас я понимаю — помощь мне нужна.

Конечно, я не единственный человек, кто испытывает трудности с принятием этой туманной болезни. Многие люди не верят, что депрессия является реальной. Если кто-то плачет перед вами, как можно сказать, что он находится в депрессии? Он, вероятно, просто делает это, пытаясь получить сочувствие, внимание, свободный от работы день… Но давайте посмотрим на это по-другому. Зачем человеку быть не в состоянии встать с постели или пойти в магазин или разговаривать по телефону или не быть способным улыбнуться?

Я просто благодарна за подругу, которая любила меня больше, чем я любила себя, которая вышла за пределы её — и моей — зоны комфорта и указала на это. Если вы думаете, что вы находитесь в депрессии, это вероятно так, — и нет никаких причин, почему вы должны упустить повседневное счастье, которое большинство людей воспринимают как должное.