Человечество скоро замолчит

"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Евангелие от Иоанна, 1:1).

Если спросить людей на улице, что такое речь и для чего она нужна, в подавляющем большинстве случаев можно услышать — это средство общения. Нашлись бы те, кто добавили бы, что речь это способ обмена информацией, кое-кто из опрашиваемых людей отнесли бы речь к процессу мышления…

Но никто, пожалуй, сегодня не охарактеризовал бы ее, как индивидуальное средство самовыражения человека, как средство построения, прежде всего, взаимоотношений между уникальными личностями, а уж потом, во вторую очередь — обмена информацией. Редко кто сегодня осознает, что между понятностью, выразительностью, богатством речи и раскрытием перед собеседником богатства собственной мысли существует самая прямая связь.

Так происходит потому, что с начала 90-х годов XX века с грустью приходится наблюдать за резким падением спроса на индивидуальность. Провозглашённая устами бывшего министра образования г-на Фурсенко установка на то что "советская школа совершала страшную ошибку, стремясь воспитать творческую личность. А нам нужен квалифицированный потребитель" была с успехом реализована не только программами школьного обучения, но и на уровне социума в целом. Все теперь перестали быть интересны всем, человек рассматривается только как носитель информации, помогающей заработать или как средство приложения своих усилий по выколачиванию из него денег.

Следствием этого стало введение в обиход обезличенных понятий "общение", "переговоры", "достижение консенсуса", "тусовка" вместо "разговор", "беседа", "взаимопонимание", "выражение личного мнения". Люди стремятся теперь не построить взаимоотношения, что требует времени и терпения, а "порешать по-быстрому". Поэтому в деловом "общении" теперь все сводится к нехитрому набору общеупотребительных речевых штампов и примитивных коммуникативных приёмов. А в неформальной "тусовке", где тем более не требуется оригинальность мысли, выраженной в яркой и образной форме, недостаток речевых средств для отражения бурлящих эмоций с лихвой компенсируется сленговым набором из лексикона Эллочки-людоедочки. Естественно, что в таком искусственно "суженном" речевом поле люди просто не в состоянии выразить то, что хотят сказать на самом деле.

К тому же, в этом разлагающем коммуникацию процессе не последнюю роль играют довлеющие социальные стереотипы: "говори быстрее, время дорого", "говори тише, чтобы не услышали окружающие", "говори короче, а лучше отправь по почте", "лучше лишний раз промолчи, сойдёшь за умного" и т.д. и т.п. Воистину, двигаясь по этому пути, человечество действительно скоро замолчит…

Однако, тонкость ситуации в том, что однажды наступает момент (а он неизбежно наступает в жизни каждого конформиста), что все те стереотипы "речевого поведения", которым он слепо следовал, обращаются против него самого: его не слушают или не слышат или вообще игнорируют, его не воспринимают всерьёз. Но самое удивительное, самое обидное, что в выигрыше оказываются те, кто делегирует стереотипы другим, а сами им…никогда не следуют. Такая вот нехитрая манипуляция нашим сознанием, на которое мы небезуспешно "ведёмся".

Осознав проблему собственной речевой беспомощности, "незаслуженно обиженный" судорожно начинает искать средства её решения. И тут на помощь приходят всевозможные "советчики", которые, скрывая главное — ты будешь говорить, если ценишь оригинальность собственной личности, — вколачивают в страждущего новые стереотипы "раскрепощённой речи на публике". Как правило, эти приёмы — бледная калька переводной, устаревшей и не самой удачной литературы.

Человек жадно хватается за этот набор обещанных скородействующих (а мы все ходим скорее и желательно — без усилий!) "отравляющих таблеток", так и не осознав, что внешнее подражание авторитетам окончательно выхолащивает внутреннюю работу над собой. Вместо осмысления собственной личности и индивидуальности её выражения, как панацея от всех бед им предлагается унифицированный приём выражения слова через жест — ему придаётся почти сакральное значение. В погоне за модной "харизмой", потратив деньги и время, человек окончательно превращается в "пластмассовую куклу", эдакого "оратора", который, подобно американскому пастору, хаотично мечется по сцене с выпученными глазами, дрессированно разворачивая к собеседнику открытые ладони. Или становится "прилично-обезличенным" монотонным приложением к демонстрируемой презентации, эдаким "голосом за кадром", озвучивающим то, что написано на экране для тех, кому лень читать.

Между тем, наш организм — целостная и взаимосвязанная система органов, которые невозможно лечить обособленно. И человек — не медведь, которого путём кнута и пряника можно научить крутить педали велосипеда. Это физически нереально — отдельно научиться говорить, отдельно мыслить, отдельно "раскрепощено держаться на публике". Личностное содержание что называется, определяет форму: мысль, желание её выразить и способ её выражения через приёмы речи в человеке, неразрывно связаны между собой Так, психологическая боязнь сказать громко будет заставлять человека "заглатывать" природную силу голоса, а боязнь выразить собственную мысль будет сдерживать богатство его обертонов и интонирования. Подсознательный страх "произнести не то" парализует дикцию, окончательно лишит чёткости произношения, вызывая настоятельную потребность "сжевать" произносимые звуки.

Получается, что одних механических приёмов для "постановки резонаторов", "раскрепощению жеста" и "чёткому произнесению скороговорок" мало. Утратившему способность чётко и внятно говорить требуется ещё что-то. Ну, как минимум психологическая помощь, поскольку настоящая работа над речью начинается с осознания уникальности собственной мысли, с интереса к мысли другого человека, с потребности ему что-то сказать (а значит — иметь "речевой посыл"). Настоящая работа над речью — это, прежде всего, самоосознание, которое требует и усилий и времени. Только тогда дыхание "подопрёт" и обеспечит силу голоса, когда человек перестанет бояться быть нелепым, чем освободит своё тело от непомерной психологической нагрузки, сковывающей не только внешние жесты, но и лёгкие. А звуки, складывающие в слова получат свою чёткую музыкальность именно потому, что они станут необходимы самому говорящему.

Вот тогда Слово, как творящая единица, как способ налаживания с людьми не формализма "общения", а прежде всего — взаимоотношений, которые невозможны без обмена собственными мыслями и чувствами, станет подвластно тому, кто сегодня так мучительно молчит.